В июле 1976 года я впервые приехал в Казахстан. Я только что окончил училище, летел к родителям в отпуск, и почти по пути решил навестить мою старую няню. Вы спросите: «Какая няня в советское время»? Да простая!
А предыстория этого визита такова. Моя мама в 1954 году окончила Ленинградское мореходное училище и была направлена на работу на Крайний Север, в далекий поселок Усть-Порт, который находится в самом устье Енисея на Таймыре. Через несколько лет на Таймыр приехал мой отец, как он говорил «за романтикой». Освоение севера в 50-е годы прошлого века шло с полным размахом, молодежь ехала со всех уголков нашей необъятной страны, кто за романтикой, кто не по своей воле, ну а кто и за деньгами. Тяжелый труд в экстремальных условиях закалял людей, делал их сплоченнее и добрее друг к другу, несмотря на национальности и социальное положение. Суровая природа Крайнего Севера диктовала свои условия и правила жизни – быть всегда сплоченными и в радости, и в горе. Отойдешь в сторонку от коллектива – погибнешь. Большинство жителей поселка составляли политические ссыльные, депортированные из Западной Украины, немцы Поволжья, финны, прибалты и калмыки. Все они трудились на местном консервном заводе. В путину, да и после, завод работал круглосуточно, выпуская миллионы консервных банок сибирской рыбы, черной и красной икры, оленины, дикого гуся и куропаток. Мама почти всегда пропадала на работе, она была технологом, а отец на рыболовецком сейнере бороздил просторы устья Енисея, Карского моря и моря Лаптевых. Детский сад-ясли работал до вечера, когда родители были на работе меня с садика забирала ссыльная немка Софья Христиановна Ульрих. В первый год ссылки она потеряла всю семью, дети и муж умерли от цинги. Осталась совсем одна, где-то на просторах ГУЛАГА находился ее единственный из родни племянник, но многолетние поиски результатов не давали. Вот она и прикипела всей душой ко мне, я почти все время проводил с ней. Бабушка Соня не говорила по-русски от слова совсем. Так что я воспитывался сразу на двух языках, русском и немецком. У нее была подруга Амалия, тоже из немцев, вот вдвоем они со мной и возились.
В 1961 году мама повезла меня показывать моей родной бабушке Анастасии Миновне в Белоруссию, а за одно забрала с собой в отпуск и Софью Христиановну. В поселке был фурор, многие неоднозначно к ней отнеслись, все-таки после войны прошло 16 лет, но все обошлось хорошо. Пока мама ездила в Оршу, няня с моей родной теткой Ираидой втихаря окрестили меня в местной церквушке. Осенью 1963 года маму перевели в Туруханск, а отца направили на переподготовку в Тобольск. Мне как раз исполнилось четыре годика, отпраздновали и разъехались. Мама звала с собой Софью Христиановну, но она отказалась. Это последняя совместная фотография, сделанная 2 сентября 1963 года.
После расставания мы часто переписывались, в 1965 году Софья Христиановна нашла своего племянника Григория, они встретились почти через 25 лет разлуки. Она вместе со своей подругой Амалией переехали к нему в Атбасар. Родители в 1965 году выехали из Туруханска на материк, и до 1975 года проживали в Европейской части страны. Все эти годы я часто вспоминал о своей няне, очень скучал по ней.
И вот я в Атбасаре, после не очень долгих поисков нашел дом, где проживала в то время Софья Христиановна.
В доме были супруга племянника и его дочь. Очень удивились моему приезду, долго не могли понять зачем, но спорить не стали. Бабушка Соня в тот момент была в гостях у своей подруги Амалии на другом конце города. Мы с дочерью Григория (как зовут, уже забыл за давностью лет) пошли к Амалии, постучались в дверь, зашли в дом. За столом сидели две маленькие старушки и играли в карты. Я узнал их сразу, а дочь Григория все пыталась спросить обеих бабушек, узнают они того, кто перед ними стоит. И тут раздался не крик Амалии, нечто другое, надрывное, идущее прямо от сердца, от всей души: «Mein Gott, das ist Andrey»! Они бросились ко мне и стали обнимать и целовать меня, слезы радости лились у всех рекой. Я прогостил у них целую неделю, бабушка Соня не отходила от меня ни шаг. Я слышал, как ночью он вставала, садилась на стул возле мой постели, тихо гладила по голове и все время плакала. Очень интересный факт, то, что я начал сначала говорить по-немецки сказалось позднее. Мне очень легко давались иностранные языки. Впервые я обратил на это внимание именно тогда в Казахстане, там разговаривали только на немецком, и в конце недели я обнаружил, что понимаю, о чем говорят бабушки Соня и Амалия. В школе я изучал французский, в училище английский. Так преподавательница английского была от меня в шоке, на пустом месте в конце курса я уже сносно говорил на английском. И потом, спустя многие годы, оказываясь в разных странах у меня проходит несколько дней, и я чувствую себя почти как рыба в воде, за исключением конечно экзотических стран. Мой приезд тогда вызвал в немецкой среде города самый настоящий фурор. После встречи мы еще полгода переписывались, а потом связь прервалась.
И еще «загогулина» судьбы, в 1987 году я женился на русской девушке, за день до свадьбы оказалось, что моя тёща чистокровная немка. Отец у нее из Поволжских немцев, а мама из украинских. Судьба моего тестя и тещи такая, что всякая «Санта-Барбара» выглядит белой тенью, но это другая история. Живем с супругой уже 36 лет в ладу и согласии, а у моих детей течет кровь на четверть немецкая.
Вот такая поездка была у меня в Атбасар в 1976 году, очень жаль, что мы тогда не сфотографировались. Я и сейчас, в свои 64 годика, храню память об этих удивительных людях. Пусть эта небольшая заметка, будет памятью о них.
